О!

Брейс.

Внезапно нахлынувшее воспоминание об увиденном в окне его квартиры заставило ее со стоном повернуться на бок. Она ухватилась за живот и подтянула колени.

Что-то не в порядке было с одеждой.

Взглянув вниз, Джейн увидела на себе топик и спортивные шорты.

И нахмурилась.

Как это я? Неужели просто плюхнулась в кровать вчера, даже не...

Так оно и было.

И все вмиг припомнилось: как притащилась домой, запыхавшись и рыдая, ослепши от слез; как доковыляла до кровати и рухнула на нее навзничь, зарывшись лицом в подушку.

Ах да.

Даже на душ не хватило сил.

– Надо было хотя бы почистить зубы, – скривилась она.

Она провела языком по зубам – какой мерзкий шершавый налет.

– Здорово, – пробормотала она и со стоном поползла с кровати.

Когда же попыталась встать, взбунтовались все мышцы, и Джейн снова застонала. И каждый шаг давался со стоном, когда, согнувшись и прихрамывая, она поплелась в ванную комнату.

"Первое, что сделаю, если доберусь, – почищу зубы. Следующим делом пописаю. Или это раньше? Нет, надо сначала заняться зубами – они омерзительны и все-таки во рту.

Итак: зубы, на горшок, затем под душ, потом доползти до кухни и поставить вариться кофе.

Или начать с кофе, чтобы он как раз успел свариться...

Нет, нет, нет. Подождет".

В ванной Джейн сразу направилась к аптечке. Через силу выпрямившись, она принялась чистить зубы перед зеркалом.

Всклокоченные волосы, синяки под глазами, впалые щеки, желтоватое пятно от еще не сошедшего синяка на щеке – там, где на лицо наступил пес.

Зрелище – ну просто ласкает взор.

И сплюнула в раковину вспенившуюся воду.

Затем продолжила процедуру, пристально всматриваясь в свое отражение. Даже в самые худшие дни (а этот вполне можно было бы к ним причислить) я выгляжу краше, чем та девка Брейса с лошадиной мордой".

Закончив чистку, она отложила щетку в сторону и склонилась над раковиной, чтобы пополоскать рот. Набирая воду в сложенные лодочкой ладони, она засмотрелась на отражение ложбинки между грудями.

«Допустим, что сиськи у нее больше моих, но это еще не значит, что лучше».

Джейн передернула плечами, завороженно глядя, как упруго всколыхнулись груди внутри отвисшей рубашки.

– Ух! – воскликнула она.

Хихикнув, она отвернулась от зеркала и шагнула к унитазу, на ходу стаскивая с себя топик, который затем полетел в угол.

Встав спиной к унитазу, Джейн сунула большие пальцы под резинку шортов и уже было начала их стягивать, как взгляд ее случайно упал вниз.

– Что? – пробормотала она, ничего не понимая и скорее озадаченно и растерянно, чем испуганно.

Что бы это ни было, может, она просто как-то не так посмотрела и в этом нет ничего особенного?

На вид какие-то ряды черных значков на коже между грудями и шортами.

Маленькие черные загогулины, образующие корявые вертикальные и горизонтальные линии.

Джейн наклонилась ниже, и, приподняв руками груди, посмотрела поверх кистей.

– О Боже! – вырвалось у нее.

Надписи.

Кто-то что-то написал на теле, и, судя по всему, сделано это было фломастером.

Но прочитать текст не получалось.

И проблема была не в том, чтобы прочесть вверх тормашками – иногда Джейн специально переворачивала книги и тренировалась в таком чтении.

Этот текст все равно казался какой-то белибердой.

– Иностранный язык? – недоумевала она. – Нет, это не...

Написано в обратную сторону!

Это как надписи впереди на карете «скорой помощи», когда смотришь на них не в зеркало заднего обзора.

Джейн поковыляла к аптечке. В ее зеркале бессмысленный набор черных значков превратился в буквы, слова...

Моя дорогая! На полотне твоего тела и души мы пишем книгу о...

О чем?

Она спустила вниз шорты.

Джейн.

Глава 28

Вначале осознание того, что МИР побывал в спальне ночью, пока она крепко спала, вызвало у нее дурноту. Хотя такого рода визиты, разумеется, он наносил не впервые.

Тогда он оставил стишок о поцелуях. Почти повсюду.

На сей раз целый опус (если это заслуживает такого названия) на ней самой.

– Как ему это удалось, не разбудив меня? – изумлялась она.

Может быть, легкими касаниями. И что же еще он сделал?

–Все, что желал, – пробормотала она.

Вперившись в послание, Джейн представляла себе, как МИР приседает рядом на матраце, задирает топик и начинает со слов «Моя дорогая» прямо под грудями, спускаясь все ниже и ниже, строчка за строчкой, скользя кончиком фломастера по коже. Предлог "о" занимает огромное пространство между пупком и пояском шортов.

– Нарочно не оставил места для последнего слова, – предположила она.

Потому что он именно так и хотел закончить свою странную записку: нацарапав ее имя там, где она могла прочесть его сквозь тонюсенькие колечки лобковых волос.

Своеобразный юмор, надо полагать.

Или, быть может, с целью придать всему этому некий глубокий смысл.

Это – Джейн, ее суть и ее средоточие.

"О,так вот кто я для МИРа, – возмутилась она. – Может, таким образом он хотел назвать меня девицей легкого поведения. Или даже хуже. Возможна масса вариантов, – предположила она. – Возможно, всего лишь способ заявить о своем посещении.

Ох уж этот МИР со своими маленькими причудами.

Вроде письма задом наперед. Как, черт побери, ему это удалось? С помощью зеркала? Еще интереснее, зачем? Чтобы поразить меня необычайностью, и только? Попытка запугивания?

А что, если лишь затем, чтобы я смогла прочитать это в зеркале? Пожелал упростить для меня задачу.

Может быть.

Возможно, возможно, возможно.

А зачем он вообще все это делает?

Извращенцу в кайф заигрывать со мной, вот почему".

Запрокинув голову, Джейн выкрикнула:

– Эй, МИР. Если уж ты забираешься ко мне, лезешь, куда не следует, оставляешь на мне свои автографы и все такое, так почему бы тебе не подкинуть мне немного деньжат? Доказал бы, что не изменяешь правилам, и я бы это по достоинству оценила.

Затем она ухмыльнулась своему изображению и встряхнула головой.

– Ты находишь меня забавной, МИР?

"По крайней мере, хоть он меня не покинул, – утешала она себя. – Уже это заслуживает благодарности. Не бросил.

Верный и богатый, чего еще надо девушке от парня?"

Возможно, нормальной психики?

Посмеиваясь, Джейн вышла из ванной комнаты, пошла в кухню и включила кофеварку. На обратном пути остановилась у телефона, прихватила блокнот и ручку и в ванной комнате перед зеркалом скопировала надпись.

Затем снова ее прочла, уже из блокнота.

«Моя дорогая! На полотне твоего тела и души мы пишем книгу о Джейн».

– Правильно, – пробормотала она. Затем вновь принялась изучать ее в поисках намека на то, где и когда искать следующий конверт. Но ничего подобного отыскать не удалось. Что, впрочем, было неудивительно. На послание такого рода записка мало походила.

Это не инструкция. Скорее комментарий. Чем и объяснялось то, что она не сопровождалась денежным вкладом.

А кто утверждает, что денег не было?

–Надо поискать, – решила она. – Что я себя убеждаю, что он не оставил деньги.

Поисками, однако, можно заняться и после душа.

Но перед тем как туда отправиться, Джейн еще раз сличила переписанное с отражением в зеркале и, не обнаружив расхождений, отложила блокнот в сторону.

И уже стала поворачиваться.

А что, если он написал у меня на спине?

Джейн развернулась и заглянула через плечо.

Спина была чуть розовой от вчерашних солнечных ванн. Тесемки бикини оставили бледные полоски, а на ягодицах – бледный треугольник с двумя лучами, поднимающимися к пояснице.

Спина в качестве канцелярской принадлежности не использовалась.

«Ну что ж. Надо радоваться», – убеждала она себя, но чувствовала лишь легкое раздражение и разочарование.